Тавтогра́ммы

Давайте спомни от ца Онуфрия:

Однажды отец Онуфрий, обходя окрестности Онежского озера, обнаружил обнаженную Ольгу.
-Отдайся, Ольга, озолочу! -Отойди, отец Онуфрий, оторву отросток окаянный!
Ослущался отец Онуфрий. Оторвала Ольга отросток окаянный. Отец Онуфрий околел((((

"Однажды осенью, обходя отдаленные окpестности Онежского озеpа, отец Онyфpий обнаpyжил около омyта оголеннyю отpоковицy Ольгy, озабоченнyю омовением одежд.

- О, Ольга! Отдайся! - обхаживал Ольгy отец.

- Оное оплачивается, - обдyмав, ответствовала Ольга.

- Озолочy, облигациями осыплю! - обещал Ольге отец Онyфpий.

- Отpадно, - ответствовала Ольга.

Отлюбив Ольгy, отец Онyфpий от оплаты Ольге обещанного оклада отказался. Обозленная Ольга огpела отца Онyфpия оглоблей. Отец Онyфpий окочypился".

Есть и другие варианты)))))
Например:

Однажды осенью отец Онуфрий очнулся, опохмелился оставшимися огурчиками, отрезвел, оделся, оставил опочивальню, отслужил обедню, окрестил отрока. Отвинтил, открутил, откупорил, отхлебнул - опьянел опять. Отведал окрошки, откушал орешков, отпробовал осетринки, окорочков, окуньков, оладушек, овощей - объевшийся отец отобедал основательно.

Отдохнув, отец Онуфрий отправился осматривать окрестности Онежского озера. Обойдя оврагом огороженный от овец овин, он основательно остолбенел. Обитательница окрестной окраины, обнаженная отроковица Ольга осторожно отмывала опыленные одежды около отдаленной осиновой опушки.

Озаренные огнями осени Онежские озера! Оправив оловянный ободок огромных очков, овдовевший отец Онуфрий обстоятельно оглядел оную отуманившую очи особу. Окстись, отче, окаянный опутал!


кто продолжит?

Админ, в твоих текстах ещё слово «оправился» могло бы колориту добавить.

Со своей стороны могу разве что предложить «четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка чрезвычайно чисто чертили чёрными чернилами чертёж».

Кстати, а как на предмет анаграмм типа «Бронетёмкин Поносец» или анафоний типа «Уж Герман полнится, а близости всё нет»?

Я так понял, что здесь рассказики про любовь можно размещать.
Присоединяюсь.
-----------------------------
Калитка тихо пымснула и отвалилась.
Скрыпя кальсонами и костылями, в горницу давно не беленой избы вошёл,
разя салакой из сидора за плечами, вернувшийся с берегов Маркизовой
лужи капитан Копейкин. Картина увиденная им покоробила седого видавшего
виды рыбаря.
На кушетке, покрытой сермягой, раскидав телеса, отдыхала его новая жена, француженка по призванию, сероокая Тереза Гуляш.
Она томно помахивала корсетом похожим на вертолёт системы Сикорского
отгоняя пьяных мух-огольцов. В доме веяло опивками свежесваренного
самогона настоянного на гусином помёте.
Растерявшись от неожиданного стриптиза капитан томно икнул: «Терезия! Нет ли у Вас гущи для квасу?»
«Таранта!- игриво хихикнула Гуляш.- Не-а».
Бывалый капитан почуствовал что бледнеет. Тулейка его капитанской
фураньки вспотела и он, обнажая тёплое финское бельё, расстегнул
зиппер. Тереза встала на вчерась купленные у театра пуанты и путаясь в
пространственной профанации комнаты пошла на Копейкина.
Амур выстрелил. Стрела амура присобачила подол терезкиной
миниюбки к стоявшему на лавке вядру с квасом и жинка лишилась одёжки.
Голая, она рухнула в копейкины растопырки!
Реноме капитана воздвигло девицу на свежевыскобленный стол и принялось её обтуркивать.
Флора низа живота Терезы смахивала на сиамские тропики. Набегающие
волнами выдохи капитанской страсти шевелили эти деревья и поднимали до
«стойки смирно». Стройные ноги француженки были похожи на две новые
бронзовые пушки, а из середины ехидно выглядывал маленький красный
запальный шнурок.
Гуляш, томно придерживая большую белую грудь, немного привстала, и,
поманила к себе капитана. Копейкин бросил сидор и начал снимать
сапоги... Набухший шлюпяк порвал его трухлявые финские кальсоны и со
всей дури рванул в терезкины джунгли. Дело пошло!
«Ох, чёртушка!»- лобызала его, с подвывом, в подглазья Терезия.
«Тарпан, необъезженный»,- не пуская его далеко от порхалища, имела мужа парижная деваха.
Наконец Копейкин не выдержал, закинул стволы за капитанскую фуражку и, в таком виде, взорвался!..
Через десять минут капитан захотел освободится из плена, но его не
пускали. Пришлось бравому «тарпану» ещё раз, а потом ещё раз, а потом, и
ещё раз, и ещё много раз повторить взятие Ватерлоо.
Потом они, обнявшись, лежали под столом и бездумно смотрели вверх...
А за окном гремел субботник.
Пионеры, собрав металлолом, гоняли консервную банку по улице, пугая
матом проходивших по улице барышень. Жизнь кипела и переливалась через
край.

Сидор- заплечный мешок.
Таранта- болтун.
Пуанты- балеринские туфли.
Профанация- опошление.
Реноме- установленная репутация.
Шлюпяк- старый размокший гриб.
Тарпан- дикая лошадь.
Оголец- наглец.