Привет, тезка!В сей солнечный и несколько ветренный день хотелось бы пожелать тебе всего наилучшего, НО! главное, здоровья, ибо все остальное у нас уже есть....или будет)))С днем рождения!Князь и толмач«
Бессарабские легенды» Автор
Мисюк В.С. (1936-2001 г.г.)
Издавна перекрещивались в
Белгороде на Днестре торговые пути и военные тропы. Сколько тут народу разного перебывало, сосчитать еще никому не удавалось. На городских базарах, а их было несколько, можно было услыхать греческую и болгарскую речь, китайские и сирийские слова, спокойный говор русичей и быстрый итальянцев.
А чтобы они могли понимать друг друга, нужны были переводчики, толмачи. Славянский народ тиверцы, живший в те времена между Дунаем и Днестром, известен был как поставщик хороших толмачей. Об этом говорит и старый Нестор в своей “Повести временных лет”: “В год 6415 (907), пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи:”.
И правильно сделал князь, потому что иначе как объясняться со столь множеством разноязычного народа? Вы же только посчитайте – больше дюжины представителей разных народов было в его войске. Да еще с греками предстояло изъясниться. Вот почему киевский князь Олег, придя в Белгород и остановившись там на трехдневный отдых, повелел найти и привести к нему двадцать толмачей. А лучшего из них представить пред его, князя, светлые очи.
Каково же было его удивление, когда предстал перед ним не убеленный сединами старец, как он предполагал, а смуглый лет тридцати человек, русые волосы которого были коротко подстрижены, как и густая, но короткая бородка. Он в пояс поклонился князю и смело глянул на него из-под густых рыжеватых бровей.
- Как имя твое? – вопросил Олег.
- Толмач, – на чистом киевском наречии отвечал тиверец.
- Все вы толмачи, – нетерпеливо перебил его князь, – а как кличут тебя?
- Толмач.
- Что, и домашние тебя так зовут? – удивился князь.
- Нет у меня никого, князь, один я на белом свете.
- Ну, а в детстве как звали?
- Не помню, князь.
Махнул рукою Олег, – толмач так толмач, и не стал более допытываться. Раз не хочет человек имя свое настоящее открывать, значит есть тому причины. Подумал князь и спросил:
- Сколь наречий ты знаешь?
- Все какие есть, – не задумываясь отвечал толмач.
И снова удивился князь, – таких толмачей он еще не встречал. Но поверил безоговорочно, – в те времена никто не осмеливался лгать князьям, потому что ежели такая ложь открывалась, лжецу немедленно вырывали язык или отрубали голову – в зависимости от последствий его лжи.
- Где же ты им обучился, всем наречиям людским?
И на этот вопрос не захотел прямо отвечать толмач. Но совсем не отвечать на княжеский вопрос нельзя было, а потому он недовольно повел худыми плечами и пробормотал:
- Помотало меня вдоволь по своим и чужим дорогам, там и обучился.
Наслышан был Олег про независимый характер тиверцев и не стал настаивать. Велел покормить толмача, а ему велел далеко не отлучаться. Чем-то понравился князю этот человек, а потому в продолжение всего похода до самого Царьграда он его от себя не отпускал. Вел с ним долгие беседы, дивясь про себя его учености и знаниям обычаев чужеземных стран.
И вот киевский князь, как говорит летописец, “:пришел к Царьграду; греки же замкнули Суд, а город затворили”. Суд – это вход в залив Золотой Рог, который византийцы перегораживали цепями. Тогда Олег решил, как это когда-то делали его предки, перетащить корабли посуху через перешеек и спустить их на воду залива у стен города. Советники отговаривали князя, говоря ему:
Долгое это дело и многотрудное. Мало бревен у нас, а кораблей много, пока будем перетаскивать, побьют нас греки.
И тогда Олег вспомнил о толмаче и позвал его к себе.
- Бревна не следует подкладывать под корабли, – сказал толмач. – Вели сделать из них колеса, а потом на них поставить корабли. При попутном ветре паруса надуются и корабли сами покатятся вперед.
Обрадовался киевский князь и повелел своим воинам, как пишет Нестор, изготовить колеса и поставить на эти колеса корабли: “И с попутным ветром подняли они паруса и пошли по полю к городу. Греки же, увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: “Не губи города, дадим тебе дани какой захочешь. И остановил Олег воинов:”.
Наступила ночь, и переговоры были отложены до утра. Князь послал слуг за толмачом, ибо хотел посоветоваться не только со своими советниками, но и с этим мудрым человеком, к которому он проникся полным доверием. Но тщетно искали слуги, а потом и воины тиверца, – его нигде не было. Сначала рассердился Олег, потом задумался, а потом велел прекратить поиски, решив: “Раз исчез он, значит, по делу, завтра придет и сам все расскажет”.
Но наступило утро, а толмач не появлялся. Тут прибыли цареградские послы с богатыми дарами: “:и вынесли ему пищу и вино”, – говорит летописец, уже поднес князь златокованный кубок с искристым вином к губам, как вдруг услышал позади себя тихий, но знакомый голос:
- Не пей, князь, вино отравлено.
Вздрогнул Олег, задержал руку, а потом, глядя прямо в глаза послу цареградскому, молвил громко:
- По обычаю нашему киевскому в знак мира и дружбы давай обменяемся кубками!
И протянул свой. Побледнел посол, зашевелилась его свита. Но делать нечего, взял посол кубок Олега, отдал ему свой. И только осушил кубок посол, как покачнулся и, схватившись за горло, упал на землю замертво.
“И испугались греки, – говорит летописец, – и сказали: “Это не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас от Бога”. И приказал Олег дать дани на две тысячи кораблей; по двенадцать гривен на человека, а было в каждом корабле по сорок мужей”.
Пока греки собирали дань, позвал князь к себе толмача и уединился с ним в шатре своем.
- Как узнал ты, что вино отравлено? – спросил Олег. – Не потому ли исчез ты ночью, что догадывался о чем-то?
- Ты сам ответил на свой вопрос, – сказал толмач. – Я долго жил среди греков и знаю их лучше, чем кого-либо. А жил я, князь, при царском дворе, был там знатным человеком, и царь, как и ты, часто пользовался моими советами. Имя мое знали и знают сейчас еще многие, вот почему я и не назвал тебе его. Однажды дерзнул я полюбить дочь царскую, а она полюбила меня. Донесли о том царю. Разгневался он сильно. Меня долго били палками по спине, а потом бросили в темницу. С помощью добрых людей мне удалось бежать и устроиться гребцом на кораблей русичей. Так я оказался в Белгороде. Остальное ты знаешь:
Остается досказать немногое. Все условия русичей приняли греки и принесли столько дани, что едва поместилась она на кораблях. А потом по совету толмача Олег сделал то, о чем гордо воскликнул летописец: “И повесил щит свой на вратах в знак победы, и пошли от Царьграда”.
источник